Продолжение. Начало читайте
Позади у Надежды Язевой оставались два тревожных свидания не с кем-нибудь, а самим Лаврентием Берия. Но обычная жизнь капитана Дальневосточной милиции в Москве продолжалась.
Особенности советского застолья
Особистка и поэт ненадолго вернулась к друзьям, собираясь возвращаться домой. В советские времена Комбинат питания, куда после второй встречи с наркомом направилась Надежда Язева, носил гордое название "Фабрика-кухня № 7".
И в этом непрезентабельном с виду здании было сразу несколько банкетных залов. Синий, диетический, оливковый и красный залы, а также: ресторан «Коралл», недорогая столовая, прямо говоря — не «рабочая», небольшой уютный кафетерий и отличный магазин с кулинарией и свежей выпечкой комбината.
Сейчас услуги комбината питания доступны всем желающим, а в то время – только работникам завода. Но поскольку Надежда была в форме капитана милиции, вопросов при входе ей никто не задал. Она это прекрасно поняла, поэтому перекусив в кафетерии, и не забыв запастись свежайшими и недорогими продуктами для дома, заглянула ещё, там же в буфете в винный отдел.
«Иконостас» отдела был просто великолепен: грузинское «Вазисубани» по два рубля бутылка, которое в народе прозвали «С Васей в баню», любимый в стране портвейн три семерки, который еще называли «Три топора», «Лесоповал» по трояку за ёмкость, известную как бомба.
Было кое-что и попроще - фруктовое вино, прозванное «Слёзы Мичурина», которое и до войны, и много позже,после хрущёвской денежной реформы продавалось по рублю с копейками, «Осенний сад» - плодово-выгодное, ну и, конечно, вермут - Вера Михайловна или Вермуть. А рядом «Ркацители» — Раком к цели, «Аромат садов» - разумеется, Аромат задов...
Недолго думая, она купила домой для встречи с подругой Фаиной Коган бутылку кубанского Хереса, который очень любили женщины, а на вечер к ужину с дядей Сашей и тетей Раей - поллитра росспиртпромовской Зубровки. Надежда заодно заметила, что в поездку назад в Благовещенск прикупит здесь кое-что ещё, чего там отродясь и не было и невозможно было достать.
«Фабрика-кухня» уж очень заметно отличалась содержимым от памятных винных магазинов Дальнего Востока, заполненных китайской контрафактной водкой, пробиравшей аж до самых пяток.
При выходе из заведения стояли довольно приличные на вид мужички - «тройками», совсем иными, чем те, которых незадолго до войны все боялись. Были там и интеллигенты в «польтах», и завершившие смену работяги в телогрейках, и все разливали в гранёные стаканы самую легендарную и любимую в СССР «бормотуху».
На связи с наркомом
Придя домой, Надежда сразу подошла к чёрному телефону - он висел на стене в коридоре. Прямо на старых обоях, рядом с аппаратом разными карандашами, один из них был обгрызан донельзя, и едва держался не засаленном шнурке, были начертаны самые разные телефонные номера.
Этой «записной книжкой» и пользовались её родственники. Надежда набрала номер подруги и договорилась, что через час – два та появится у неё на Филёвском парке. А в ожидании засела за свои рукописи, готовя их к очередному изданию.
Нежданная встреча с подругой прошла прекрасно. Файка всегда знала всё и обо всех, и прежде всего, о том, где сейчас работают и чем заняты их сокурсники. Язева вкратце поведала ей и о своей истории и сегодняшней встрече, от чего та пришла в полный восторг.
В ответ Фаина не забыла рассказать подруге о гулявших по всей Москве всевозможных историях про любовные похождения наркома. Она тут же заметила что подруга, как видно, произвела на Лаврентия неизгладимое впечатление как женщина.
Файка, не особо стесняясь, посоветовала подруге, чтобы та поостереглась дальнейших встреч с ним. Только в случае крайней необходимости. Ещё несколько дней в Москве прошли в работе над составлением очередного сборника стихов.
Домой! Домой! Домой!
И вот, примерно через неделю, как раз в выходной, когда все были дома, в квартире раздался долгожданный телефонный звонок. Надежда просто выхватила трубку из руки тётки, как будто чувствовала, что это по её душу. Так оно и вышло.
Грубый мужской голос с той стороны провода, не говоря ни «Здрасьте», ни «До свидания», не представляясь никак, по - военному сказал коротко: «У Вас всё в порядке. Езжайте спокойно домой… Билеты на поезд Вам через час привезут… Будьте на проводе».
Ничего спросить Надежда не успела, так как после этих слов на том конце раздались прерывистые гудки. Язева по-военному в темпе оделась в свою милицейскую форму и стала ждать. Через полтора часа она мчалась на машине наркома на вокзал. Билеты на поезд: Москва-Ярославская — Благовещенск у неё были в купейном вагоне.
Расстояние между столицей и далёким Благовещенском - 7750 километров. А средняя скорость поезда в те годы составляла 69,8 км/ч – почти как на «Лорен-Дитрихе» в 1907 году, и время в пути занимало соответственно, не менее недели со всеми бесконечными остановками, а то и больше.
Надежда вошла в своё купе в прекрасном расположении духа. Во-первых, она успела сдать рукописный сборник стихов в издательство. Потом пообщалась с бывшими сокурсниками с подачи Файки Коган и вместе с ней в Доме литераторов.
К тому же, хорошенько запаслась продуктами в дорогу, закупив консервы, сыр, колбасу, напитки в Фабрике-кухне. В день перед отъездом наварила в дорогу кастрюлю картошки, упитанную курицу, чтобы хватило хоть дня на два.
Уже дальше в дороге всё то же плюс копчёную рыбу и многое другое можно было приобрести у бабушек и тёток на долгих стоянках поезда… А вечером незадолго до отъезда она посидела с теткой и её мужем за ужином, попрощалась и уехала на вокзал.
Союз писателей и... Главспирта
Соседи в купе попались ребята компанейские и весёлые, двое молодых военных, направлявшихся на Дальний Восток к месту службы после окончания военных училищ, и один – военный корреспондент. Тот баловал Надежду интересными историями, связанными в основном со встречами с интересными людьми.
Так, однажды на очередном долгом перегоне, следуя в командировку с заданием редакции, он, познакомился с лихим коренастым бородачом, который оказался членом коллегии Народного комиссариата пищевой промышленности. Это был заместитель наркома, начальник ГЛАВСПИРТА Исаак Зевелёв.
Дорожное знакомство быстро переросло в крепкую дружбу. В общительном и остроумном спутнике молодой военкор легко обнаружил не только крупного советского работника, но и горячего поклонника советской литературы, которой молодой человек увлекался особо.
Поэтому прибыв на место назначения, куда также направлялся его спутник, он смог, например, безотлагательно познакомить Зевелёва с самим Александром Фадеевым, которого хорошо знал и которого увидел на вокзале. Фадеев как раз ждал поезда в Москву.
Встреча затянулась ненадолго, иначе на вокзале и быть не могло. Но, по словам, шустрого парня, встретились две широкие русские души, два добрых, отзывчивых характера, два партийных взгляда, два одинаковых общественных темперамента.
Симпатии между Фадеевым и Зевелёвым обозначались, взаимно. Спустя какое-то время молодой спецкор «Красной звезды» узнал, что их встреча имела немаловажное продолжение. К двум новым друзьям подключились ещё двое.
Это были Владимир Ставский - известный писатель и литературный функционер, секретарь Союза писателей СССР, а также Василий Зотов - нарком пищепрома, имя которого теперь носит культурный центр в районе Красной Пресни — в здании бывшего хлебокомбината.
Все вместе они наладили каналы снабжения рабочего Ленинграда, что потом очень пригодилось в самые тяжёлые дни блокады. Паренёк рассказывал и о других историях, связанных с его работой, но эту Надежда запомнила особо.
С Благовещенского вокзала она прямиком устремилась домой и была беспредельно удивлена - дверь ей открыл её Петр. Тот уж точно не ожидал, что увидит свою жену, думая, что с ней поступили так же, как с ним.
Он был малость подшофе, и, не скрывая своего восторга от внезапной и неожиданной встречи с женой, только и выговаривал: «Надя! Надя! Надя…» Она тоже, стоя у порога, ничего другого вымолвить не могла, а только повторяла за ним: «Петя! Петя! Петя...»
Позже, уже сидя за столом, с разложенными на нём яствами, привезёнными Надеждой из Москвы, они выпили по стопарику из бутылки с красной сургучной головкой. При всём изобилии в меню, в момент её закупок для дома, только она — пятидесятиградусная, и продавалась в буфете Фабрики-кухни.
Пётр рассказывал жене о БАМлаге, она ему — о встречах с наркомом Берией. Других разговоров у них в тот день не было. Хотя, вставая из-за стола, Надежда сказала мужу, чтобы он не распускался, что и дальше всё у него будет, по её мнению, в полном порядке.
«Держись, Петро!»…- сказала она, «Ты выиграешь по всем направлениям!». «Взбодрись, приди в себя, я даже не верю – ведь ты раньше был как орёл, а теперь как колхозный бухгалтер»… «Так же нельзя»…