В 2019-м году мы вступили в исторический этап, который можно определить двумя словами: реабилитация идеологии. Мысль о необходимости открытого обсуждения российской идеологии отчетливо прозвучала в президентском обращении к Федеральному Собранию в январе 2020 года.
Табу на обсуждение государственной идеологии снято
Это значит, что элиты созрели для прямого разговора с народом в режиме прямого высказывания.
В России сегодня
существуют два типа идеологии, которые слишком слабо согласованы друг с другом.
Первая используется во внешней политике, она объясняет историческую роль
России, ее подход к политическим институтам с позиций ценностей многополярного
мира и культурно-исторического равноправия. Вторая идеология используется во
внутренней политике и продолжает, как в 1990-е, исходить из ценностей,
утвержденных в узких рамках секуляризованного англо-американского
протестантизма, но объявленных «глобальными» и «общечеловеческими».
С февраля-марта
2014-го, после возвращения Крыма, в России доминировала внешнеполитическая
идеология, чья важнейшая предпосылка определяется ключевым понятием —
возвращение суверенитета. Действие этой идеологии тормозит и сдерживает 15-я
статья Конституции, которую президент фактически предложил нейтрализовать иными
новеллами, четко расставив приоритеты: национальное право выше международного.
Суверенитет - основа любой национальной идеологии.
Суверенитет — это не
одна лишь политика, будь то, к примеру, неприемлемость двойного гражданства у
чиновников или необходимость блюсти свои интересы в Средиземноморье. Российский
суверенитет, как и культура, связан с сохранением традиции, национальной
повесткой, изживанием русофобии. Он выражается в конкретных успехах страны и
народа, таких как возвращение Крыма, развитие стратегически важных
газотранспортных коридоров, продвижение своих интересов в отдаленных регионах
планеты, постепенное преодоление церковного раскола и проч. Но о суверенитете
недостаточно просто заявить, его надо уметь защищать — вот почему в период
президентства Владимира Путина Россия заметно повысила свою обороноспособность.
В то же время для полноценного использования оборонных рычагов необходима
свобода принятия решений — отсюда и тема двойного гражданства политической
элиты.
Теперь, когда
внешнеполитический курс оформился и задан на десятилетия вперед, можно
полноценно обсуждать внутренние идеологические вопросы. Без этого обсуждения
страна не сможет развиваться, да и по-настоящему серьезный рывок во внешней
политике, откровенно говоря, тоже невозможен.
Разговор на тему
идеологии начинается с определения системы координат: чтобы понять, какая
идеология для нас оптимальна, надо ясно понимать, какая идеология в данный
момент фактически имеет у нас место. На этот вопрос нынешняя Конституция дает
противоречивый ответ. В статье 13-й заявлено о невозможности в РФ
общеобязательной идеологии, а в статье 2-й, тем не менее, излагается
фундаментальный принцип либеральной идеологии. Доминирующая сегодня в России
либерал-монетаристкая идеология является идеологией транснационального
топ-менеджмента, а не наций и народов. К русскому культурно-историческому типу
и русской традиционной этике она не имеет никакого отношения.
В целях нормального
общественного развития дисбаланс двух идеологий, внешней и внутренней, вне
всякого сомнения, должен быть преодолен. Одним из условий серьезного разговора
о национальной идеологии, конечно, должен быть отказ от либеральных языковых
клише.
Если общество не
имеет идеологического мышления, оно оказывается в длительном кризисе, как это
случилось у нас в стране в 1990-2000-2010-е годы, и рискует оказаться на
обочине истории, но Владимир Путин вселил надежду, что ситуацию можно изменить.
Идеология и
идеофобия
Нет никаких реальных
оснований для идеофобии — боязни идеологичности как таковой, недоверия к ней.
По вине идеофобии рамки понятия «идеология» сегодня критически заужены. В
течение последних лет полностью закрыты все научные диссертационные советы по
специальности 23.00.03 «Политическая культура и идеологии». Развитие этой
научной дисциплины в России искусственно остановлено. В Европе, замечу,
диссертации по этому направлению активно защищаются.
Советская эпоха
сформировала искаженное представление об идеологии, и этим не преминули
воспользоваться уже те, кто пришел на смену советским идеологам. Более 30 лет
нас учили видеть в идеологии некую «теорию всего», научно-философскую доктрину,
претендующую на объяснение мира и человека. Мы были похожи на ребенка, которому
показали черного лебедя или бесхвостую обезьяну и заставили поверить, что все
лебеди черные, а все обезьяны — бесхвосты. Но идеология не родилась и не
закончилась вместе с научным коммунизмом, ее исторические формы гораздо шире.
Также как тоталитаризм отнюдь не исчерпывается фашизмом и большевизмом.
Доктринерские
идеологические суррогаты вроде исторического материализма, претендующие на
безошибочность, полноту и универсальность, то есть, «общечеловеческие»
концепции, — это сорняки в саду идеологической мысли. Таков сегодня и
либерализм, чей образ мира и человека связан с имманентизмом (объяснением вещей
«из них самих»), с мифом избранности и превосходства (кальвинизм), мифами о
пользе естественного отбора в человеческом обществе (мальтузианство,
социал-дарвинизм), о тайном знании экспертов-технократов (гностицизм). О
радикализации либерализма говорит возникновение новых ходовых понятий и
терминов, таких как «новая нормальность», «альтернативные факты», «глубинное
государство», «постматериальные ценности» (не материальные и не духовные
одновременно).
В рамках
либерализма право на конструирование будущего дается только тем, кто разделяет
«постматериальные ценности» — то есть, «креативным» личностям. В этой парадигме
вы будете объявлены неспособным к строительству будущего, если не занимаетесь
деконструкцией традиционных (в их трактовке — «тоталитарных») принципов и
институтов. Все это, включая властные и дискриминирующие установки, определяет
как доктринерский, так и тоталитарный характер либерализма. Но либерализм давно
устарел, как некоторое время назад, в другом выступлении заявил наш президент.
Подлинная, живая
идеология формируется в поле национального дискурса и всегда учитывает реальный
опыт народа. В ней отражены культурный образ героя и образ врага, образ истории
и мировой культуры, образ человечества и его проблем, наконец, свой собственный
словарь.
Принципы и концепты
новой идеологии неизбежно будут производными от традиционного российского
дискурса, который в связи с советским периодом и постсоветской смутой, все еще
не завершил свое формирование. Но в любом случае его составными частями станут
этатизм, справедливость и солидарность, духовный демократизм, иконичность
сознания (высшее отражается в низшем, образ «неба» воспроизводится на земле).
Важная часть
идеологии — обозначение духовно-исторической миссии народа. Например, миссия
русских в ХХ веке — освободить мир от нацизма, тогда как у других народов были
другие миссии. Такая миссия означает решение ряда исторических задач. «Дорожной
картой» движения в этом направлении является идеология как целое. Разумеется,
на разных этапах пути нужны разные карты, в том числе уточненные.
Идеология объясняет связи
между прошлым и будущим в истории народа.
Идеология дает и ответ
на вопрос: «Кто мы, что делаем в мире и куда идем?». Исторический контекст
может меняться вслед за историческими обстоятельствами, но всегда сохраняет
связь с культурно-историческим опытом, традицией.
Разрывы традиции
из-за революций, оккупаций, колонизаций, войн, геноцида — отбрасывают
идеологическое сознание народа назад, создают идеологический вакуум, который
долго не зарастает, порождая примитивные и доктринерские продукты
идеологической мысли.
Идеология вырабатывает не объяснительные схемы, а оптимальные решения. Поэтому в стабильные времена спектр колебаний идеологии шире, в кризисные — уже, так как серьезные вызовы сужают пространство выбора: берется самое надежное и проверенное.