Иранская исламская демократия допускает преобразования, но только в рамках уже существующей «божественной модели». Поэтому даже если население требует перемен, то кардинальные изменения невозможны, рассуждает эксперт. Иранцы отдают себе в этом отчет, и в этом смысле голосовавшие за Пезешкиана выступают не за революцию, а за эволюции существующей системы. При этом, конечно, среди оппозиции есть и те, кто ратует за восстановление шахской власти династии Пахлеви, свергнутой в ходе исламской революции.
Что может иранский президент
Врач по образованию, Масуд Пезешкиан занимал в 2001–2005 годах должность министра здравоохранения. После, в 2016–2020 годах, он исполнял обязанности вице-спикера парламента. Политик последовательно выступал за налаживание диалога со странами Запада и, в частности, за возобновление ядерной сделки. В числе прочего он высказывался в пользу «конструктивных отношений» с Вашингтоном и европейскими столицами, чтобы вывести Иран из изоляции.
Как бы то ни было, объясняет Раджаб Сафаров, Пезешкиан будет действовать в рамках политики, которую определяет духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи.
— Реформаторское крыло ассоциируется в Иране с оппозицией. Но это умеренная оппозиция, которая выверяет каждый свой шаг, знает, что можно и что нельзя. Пезешкиан не раз повторял, что понимает, где находятся «красные» линии, и не собирается их переходить. Но он утверждает, что ему по силам реформировать экономику и добиться преобразований в других направлениях, — уточнил он.
Политолог вместе с тем не исключает аудита российско-иранских отношений, без которого невозможно сближение с Западом, на которое рассчитывает Пезешкиан.
— Разумеется, первые условия, которые Соединенные Штаты могут ставить новому президенту для начала диалога, — это дистанцироваться от России и Китая. Планировалось подписание большого договора о дружбе и сотрудничестве между Россией и Ираном, выводящего отношения двух стран на принципиально новый уровень. Глава МИД РФ Сергей Лавров заявлял, что текст согласован и готов к подписанию, однако бывшему президенту не хватило каких-то месяцев, чтобы это сделать.
Боюсь, что вот подписание этого соглашения будет отложено на какое-то время, поскольку новый президент не сможет одновременно сближаться с Америкой и поступательно двигаться в сторону российско-иранского взаимодействия, поскольку, естественно, это будет вызывать раздражение и нежелательные реакции со стороны Запада, — рассуждает эксперт.
Мороз или солнце?
Впрочем, полной заморозки отношений между странами ожидать не стоит, поскольку президент ограничен в своих полномочиях и не может резко менять вектор политики, напоминает эксперт. Есть разные структуры, которые могут оценить действия главы государства, если они не совсем вписываются в рамки традиционной стратегии и если они тем более противоречат ей. Это и парламент, и совет по целесообразности принимаемых решений и Корпус стражей исламской революции, а также администрация духовного лидера и, в конце концов, Конституционный совет.
— Эти структуры могут инициировать, собственно говоря, приостановку президентских решений и кабинета министров. И все его инициативы, которые вызывают вопросы или настороженность, могут повиснуть в воздухе. Президент должен уметь лавировать. Сейчас все в ожидании формирования кабинета министров, — подытожил Раджаб Сафаров.
В то же время Сергей Демиденко призывает не недооценивать значимость фигуры президента в иранской политической системе.
— Как бы считается, что он ничего не решает, но он решает многое. Эта фигура достаточно влиятельная. Просто в сфере компетенции президента Исламской Республики всегда была внутренняя политика и вопрос экономики. То есть президент — это, считайте, такой же премьер-министр, с тем же функционалом. Все вопросы внешней политики — это прерогатива высшего духовного руководства Ирана и близких к этому духовному руководству фигур, — подчеркнул специалист.
Но в случае Пезешкиана Сергей Демиденко не ожидает больших изменений. Скорее всего, это будут демократические жесты для Запада: освобождение ряда заключенных и небольшие послабления для СМИ.