В чём высшие командные кадры уступали немецким и в чём затем превзошли

Чтобы более предметно представить разницу между офицерским корпусом вермахта и Красной армии, нам придётся задаться ВОПРОСОМ №4: в чём командиры РККА уступали немецким офицерам?

Проанализируем для начала состав советских маршалов, участвовавших в Великой Отечественной войне, и генерал-фельдмаршалов Третьего рейха. С нашей стороны мы, по понятным причинам, не рассматриваем в числе профессиональных военачальников Сталина. Что касается германской стороны исключим Паулюса, получившего звание в весьма специфической ситуации, а также Роммеля и Вицлебена, не воевавших на Востоке, и Бломберга, который к началу войны находился в отставке.

Итак, 13 маршалов Советского Союза (Будённый, Василевский, Ворошилов, Жуков, Говоров, Конев, Кулик, Малиновский, Мерецков Рокоссовский, Тимошенко, Толбухин, Шапошников) и 15 генерал-фельдмаршалов (Бок, Браухич, Буш, Вейхс, Кейтель, Клейст, Клюге, Кюхлер, Лееб, Лист, Манштейн, Модель, Рейхенау, Рундштедт, Шернер)

Почти все наши маршалы воевали в Первой мировой, и воевали весьма храбро, но только один Борис Шапошников был офицером и имел реальный опыт штабной работы. Между тем, все немецкие военачальники – кроме Эрнста Буша и Фердинанда Шернера – к исходу Первой мировой занимали должности начальника штаба либо начальника оперативного отдела штаба дивизии (корпуса), то есть имели непосредственный опыт планирования операций в условиях боевых действий. Понятно, что это не случайность, а принципиальный критерий подбора кадров, и не только на высшие командные посты.

Возьмём уровень ниже: условный полковник вермахта образца 1941 года – это условный лейтенант Первой мировой. Более младшие офицеры получили прекрасную подготовку и уже имели актуальный и - что не менее ценно - победный опыт ведения полномасштабных боевых действий. И все это опиралось на мощный унтер-офицерский корпус, который составляли профессионалы военной карьеры, тщательно отобранные с учетом высоких требований, и пользовались значительно большим престижем в обществе, чем сержантский состав в США и европейских армиях.

Некоторые исследователи указывают на данные, по их мнению, свидетельствующие о высоком уровне квалификации командных кадров РККА, в частности, о неуклонном росте числа офицеров с высшим военным образованием, которое к началу войны имели 52% представителей советского высшего командного состава. Академическое образование стало проникать даже на уровень комбатов, но беда в том, что никакая теоретическая подготовка не заменит практики. Между тем, лишь 26% командиров имели хоть и недостаточный, но определённый боевой опыт локальных конфликтов и войн. Что касается политсостава армии, то большая его часть (73%) даже не имела военной подготовки.

В условиях ограниченного боевого опыта было очень сложно не только подготовить достойных командиров, но и оценить их истинные качества. В РККА это обстоятельство в значительной степени обусловило как кадровую чехарду (о чем упоминалось выше), так и стремительные карьерные взлёты. Офицеры, отличившиеся в редких конфликтах, сразу оказывались «на виду».

Стоило Михаилу Кирпоносу в декабре 1939 года получить дивизию и хорошо проявить себя в ходе советско-финской войны, как спустя полгода он стал командующим Ленинградским военным округом, а еще полгода спустя – возглавил важнейший Киевский особый военный округ. Оказался ли Кирпонос на высоте положения в качестве комфронта в июне-сентябре 1941 года – вопрос дискуссионный, но в любом случае у советского партийного и армейского руководства в довоенных условиях не было иной возможности адекватно оценить его потенциал, как и потенциал других офицеров высшего звена.

Что касается младших командиров, то накануне войны их в промышленных масштабах готовили на ускоренных курсах, но кто и чему мог их там научить. Разумеется, всё вышесказанное не означает, что в Красной Армии не было грамотных инициативных командиров. Иначе исход войны был бы иным. Но мы говорим о средних показателях и общей картине, которые обусловили объективное превосходство вермахта над Красной армией при вторжении.

Не соотношение сил, количество и качество вооружений и разница в режиме боеготовности, а кадровый ресурс стал фактором, предопределивших успех немцев летом 1941-года. Однако это преимущество не могло иметь долговременный эффект. Парадокс Великой Отечественной войны стоит в том, что, чем дольше она продолжалась, тем больше достоинства германской армии становились её недостатками.

Но вернёмся к списку высших командиров двух армий. В обоих случаях резко выделяется костяк, основное ядро. Среди советских полководцев это 9 человек, родившиеся в коротком (четыре с половиной года) промежутке между июнем 1894-го (Федор Толбухин) и ноябрем 1898-го (Родион Малиновский). К этой славной когорте можно присовокупить видных военачальников, получивших маршальские погоны вскоре после окончания войны – Ивана Баграмяна и Василия Соколовского (оба 1897 г.р.). Такой же костяк – 10 человек - у немцев составляют полководцы 1880-1885 годов рождения, причём четверо из них – Браухич, Вейхс, Клейст и Кюхлер - одногодки, родились в 1881 году.

Итак, «средний» немецкий генерал-фельдмаршал примерно на 15 лет старше советского визави, ему около 60-ти или больше того, ему тяжелее выносить колоссальные физические и психические нагрузки, адекватно и оперативно реагировать на изменение ситуации, пересматривать, а тем более отказываться от привычных приёмов, которые прежде приносили успех.

Большинству советских маршалов около пятидесяти, на этот возраст приходиться оптимальное сочетание интеллектуальной активности, энергии, восприимчивости к новому, амбиций, подкреплённых уже довольно солидным опытом. Неудивительно, что наши полководцы смогли не только успешно выучить немецкие уроки, но и значительно превзойти своих учителей, творчески переосмыслить и существенно обогатить арсенал оперативного искусства.

Примечательно, что, несмотря на ряд громких побед вермахта на Востоке в 1941-1942 годах, на немецком военном небосклоне не взошла ни одна новая «звезда». Почти все генерал-фельдмаршалы заслужили свои звания до начала Восточной кампании. Гитлер, который не стеснялся прибегать к отставкам, тем не менее в основном оперировал обоймой признанных военачальников, и даже репрессии среди командного состава после июльского заговора 1944 года не привели к масштабным кадровым подвижкам, которые бы позволили выйти на первые роли новому поколению командиров.

Есть, конечно, и исключения, которые составляют «юные» по меркам вермахта Вальтер Модель (1891 г.р.) и Фердинанд Шернер (1892 г.р.), проявившие себя именно в ходе войны против СССР. Причем Шернеру звание генерал-фельдмаршала было присвоено только в апреле 1945 года. Прочие потенциальные «Рокоссовские» и «Коневы» Третьего рейха, даже пользуясь поддержкой фюрера, в лучшем случае могли претендовать на командование корпусом и то в самом конце войны.