Разные и такие похожие судьбы русских женщин-офицеров - Марии Бочкарёвой и Марри Захарченко-Шульц

Русские амазонки - двойной портрет на фоне войн и революций. Автор обязательно напишет и о тех воительницах, которые были по эту, "красную" сторону баррикад. Но Мария Бочкарёва и Мария Захарченко воевали за белых, и свои прозвища - "Бешеная" и "Русская Жанна д'Арк" получили отнюдь не сразу. Обе - героини сериалов, одна старого советского, другая - современного

Из верхов и самых низов

Мария Леонтьевна Бочкарёва и Мария Владиславовна Захарченко – героини, с которых в наше время вполне можно было бы писать иконы. Тем более, что они – одни из первых женщин-офицеров, воины, которые не по воле судьбы, а по их собственному выбору, оказались по ту, «белую» сторону баррикад.

Не так давно о них бы сказали, что они «не были вместе с народом». Но мы до сих пор не можем разобраться, что же в ту яркую и жестокую пору на самом деле значило – быть вместе с народом. Историю, как известно, пишут победители, а потом очередные победители её переписывают.

И наверное, не просто так, одна из наших героинь – Мария Захарченко настоящая фурия, убеждённая монархистка, вдохновила Алексея Толстого на образ его «Гадюки», воевавшей вовсе не за белых. В старом сериале «Операция «Трест» её весьма убедительно сыграла Людмила Касаткина, однако о бурной молодости отрицательной героини в этом фильме – ни слова.

Другую – Марию Бочкарёву, по-настоящему вспомнили совсем недавно, а талантливый комик и удачливый продюсер Игорь Угольников снял по мотивам её судьбы свой нашумевший «Батальон» с Марией Ароновой в главной роли. Исторической правды от сериала не требовалось, однако и культовым фильм не стал – в такое в России не очень-то верят.

Однако, ведь действительно, женщины были не только в Революции, они сражались и против неё. Многие годы мы знали только Любовь Яровую, а ещё - красавицу-комиссара из «Оптимистической трагедии», да Анку-пулемётчицу, которую братья Васильевы лихо «дописали» за Фурманова в его суховатого «Чапаева».

По ту же сторону фронтов были совсем немногие - если только Люська, всего лишь боевая подруга, фронтовая жена генерала Чарноты в булгаковском «Беге», да эсерка Мария Спиридонова из «Шестого июля» в блистательном исполнении великой Аллы Демидовой.

Есть женщины в русских селениях

О реальных Мариях не забывали только историки, хотя солидных биографий до сих не написано ни о Бочкарёвой, ни о Захарченко. А они вполне могли бы занять достойное место, к примеру, в серии «Жизнь замечательных людей».

***

Мария Захарченко была родом из достаточно знатной семьи Лысовых – потомственных дворян с имением в Пензенской губернии, её отец дослужился до действительного статского советника. Мария была заядлой лошадницей, что потом ей очень пригодилось, и ещё до войны успела организовать в отцовском имении образцовый конный завод.

Она училась в Смольном институте, ей повезло познакомиться с царской семьёй, и прежде всего – со старшей дочерью Николая II Ольгой. Смольный Мария Лысова окончила с золотой медалью, после чего ещё год проучилась в швейцарской Лозанне.

В последнем мирном 1913 году 20-летняя Мария вышла замуж за гвардейца-семёновца Ивана Михно и вместе с ним обосновалась в Питере в офицерском доме на Загородном проспекте.

***

Мария Бочкарёва, по отцу – Фролкова, не могла похвастаться таким же знатным происхождением. Её предки были всего лишь уральскими, а раньше - яицкими казаками. В семье отца – Леонтия Фролкова, обосновавшейся под Новгородом, ходила легенда, что они когда-то «пошли за Пугачёвым» и были вынуждены убираться ближе к северу.

В конце XIXвека им снова пришлось бежать – от нищеты и голода в сибирское село Ксеньевка под Томском. Потому-то Бочкарёва всегда и называла себя сибирячкой. В Сибири её 15-летней отдали замуж, но супруг – Афанасий Бочкарёв оказался сильно пьющим.

Мария вытерпела семь лет, и ушла от него к мяснику-еврею Якову Буку, но и от того ничего хорошего ждать не стоило. За участие в разбое его выслали в Якутск, и жена последовала за ним. Бук не угомонился и там, промышляя в банде хунхузов, и был сослан ещё дальше.

За веру, царя и отечество

Когда разразилась война с Германией и Австрией, Марии Бочкарёвой 25 только исполнилось – в июле 1914-го, а Маше Михно не было и 25, как в той легендарной песне из «Офицеров». Обе пошли на фронт абсолютно точно по убеждению, и пусть это прозвучит немного пафосно – из любви к отчизне.

Но одна – Михно, вслед за мужем, которому так и не успела подарить дочку. Та родилась всего через три дня после смерти капитана лейб-гвардии, который умер от ран на руках у жены. Другая же - Бочкарёва захотела в армию, очевидно, потому, что никакие мужья ей были не нужны.

Попасть на фронт обеим оказалось совсем непросто. Бочкареву, которая не без труда вернулась в Томск и явилась к командиру 24-го резервного батальона, тот просто выгнал взашей. Марии Михно и вовсе потребовалась протекция царской дочери и лично императрицы.

Мария оставила дитя на попечение родных, и её зачислили вольноопределяющейся в Елисаветградский лейб-гвардии гусарский полк, где шефом числилась великая княжна Ольга Николаевна (на фото она вместе с сестрой - Татьяной). Командиру полка было высочайше предписано не отчислять женщину-гусара.

***

В свою очередь, Бочкарёвой порекомендовали идти в сёстры милосердия, но это было, конечно, не по ней. Чтобы попасть на фронт, ей тоже потребовалась августейшая помощь – она отправила телеграмму самому государю, и та, что сегодня просто удивительно, дошла. И Николай II всемилостивейше ответил Марии Леонтьевне высочайшим согласием.

Молодую и крепкую казачку-сибирячку взяли не в кавалерию, а в пехоту, но и там она быстро пресекла все попытки солдат приставать, и потребовала, чтобы её называли по-мужски - Яшкой, как непутёвого второго мужа.

Уже весной 1915 года Мария сражалась в составе 28-го Полоцкого пехотного полка, где командиром в то время был полковник Алексей Оттович Штубендорф, герой Нарочской операции 1916 года. И сражалась, надо признать геройски.

Сражения, подвиги, кресты

Имена этих женщин-воинов только позже получили всероссийскую известность, особенно после формирования женских ударных батальонов, куда, кстати, Керенский готов был привлечь и Марию Михно. Даже на фронте о подвигах двух Марий было известно совсем немногое.

Странно, что их не замечали репортёры, которых чаще принимали в штабах или во время фронтовых поездок государя-императора. Сами же женщины в погонах на первые роли нет очень-то и стремились. Михно и Бочкарёва предпочитали просто служить, и настоящие подвиги не были ни для той, ни для другой чем-то исключительным.

Казачка Бочкарева не рвалась в кавалерию, а в пехоте, бок о бок с мужиками, ходила в штыковую, бывала в разведке, удивляя всех находчивостью и смелостью. Получила несколько ран, попадала и под газовые атаки, однажды вынеся на себе несколько раненых товарищей.

К началу 1917 года Бочкарёва была уже старшим унтер-офицером и полным Георгиевским кавалером, причём ни один из современником не усомнился, что все награды были получены ею по делу. В окопах Мария овладела и грамотой, что помогло ей вскоре пойти на повышение.

***

Молодая вдова Мария Михно тоже не стала тянуть с участием в боях. Гусары признавали, что она совсем «недурно ездила верхом по-мужски». Поначалу, конечно, сказывалось, что вольноопределяющаяся Михно «никогда не обучалась владению оружием и разведке: значит, с боевой точки зрения была бесполезна».

Присутствие дамы не могло не смущать настоящих гусаров, но изменилось всё очень быстро. Уже осенью 1915 года ей впервые не отказали пойти в разведку – проводником. Мария вывела отряд прямо в тыл роте германцев, которую кавалеристы частью изрубили, а частью рассеяли.

Потом она, сама получив лёгкое ранение, вынесла из-под огня раненого солдата. А в 1916 году на Румынском фронте в Добрудже, когда уже заслуженно получила унтер-офицерское звание, и вовсе удивила весь полк.

Она сумела взять в плен болгарского пехотинца, по сути, одним криком. В одном из тихих деревенских двориков Михно, не слезая коня, так орала на оказавшегося там несчастного «братушку», что тот предпочёл за лучшее бросить винтовку. Представьте, как он сконфузился, узнав, кому сдался в плен.

Свои Георгиевские кресты Мария Владиславовна потом нередко носила даже в Красной России, даже будучи шпионкой, или если хотите - разведчицей. Самоуверенности этой дамочке было явно не занимать.

***

Окончание следует