Оставляя позади Макдональдс
По этому пути ходят многие, даже очень, хотя от начала до конца добираются только единицы. Просто нет никакой нужды выбираться на Новый Арбат именно так, но мне путь от Пушкинской площади нравится больше, чем от станций метро «Библиотека имени Ленина» или «Арбатская». Почему, надеюсь, станет ясно из текста.
Пушкинская площадь или просто Пушка — Большая Бронная — Ножовый переулок, удачно пересекающий Хлебный, Скатертный и Столовый, и пару Ржевских — Большой и Малый. Плюс крохотный Вознесенский проезд, Гранатный дворик и безымянные проулки.
Вообще-то, такого маршрута в столице могло и вовсе не существовать, он открылся только в 30-е годы. Тогда столицу по сталинскому генплану хорошенько зачистили от разного рода сараюшек, халуп и пристроек, и среди прочего соединили между собой два Ржевских переулка.
Нечто подобное не так давно проделал с лужковским самостроем нынешний мэр, за что ему нельзя не сказать отдельное спасибо. Помимо переулков не оставлю за кадром одну из Бронных улиц, Большую, на редкость оживлённую, но по сути живущую как самый настоящий столичный переулок. Она соединила Пушку с другой Бронной — Малой, которая, кстати, по жизни вовсе не переулок.
Имя Бронных улиц напоминает, как нетрудно понять, одну из старых московских оружейных слободок с кучей мастерских. Уходя по Большой Бронной от площади Пушкина, можно без сожаления оставить позади «Вкусно и точку», пусть она хоть навсегда останется в просторечии, как Мак. Там до сих пор не удосужилось хотя бы вывеску новую сделать — может быть ждут, когда хозяева вернутся?
Сейчас-то мало кто вспомнит, что именно здесь было культовое кафе «Лира» с крайне бойкой подворотней. Через неё можно было попасть в спрятавшееся во дворе «элитное» отделение милиции. Почему «элитное»?
Да потому что именно в него, как в 70-е и 80-е, так и в лихие 90-е годы, было принято «сдавать» упившуюся или же обкурившуюся «золотую молодежь», что бесстыдно тусила в центре Москвы. Потом за этой публикой в ментовку прибывали чёрные ЗИЛы, «Чайки» и «Волги».
Имена, имена...
Спускаясь от самого популярного в стране общепита, можно увидеть, как на углу с Сытинским переулком деликатно восстанавливается, а фактически строится заново здание библиотеки, легендарной Некрасовки. Хотелось бы надеяться, что она вскоре вернётся на своё законное историческое место рядом с Литературным институтом.
Это его писательский ресторан, давным-давно почивший в бозе, воспет Булгаковым в «Мастере и Маргарите», как роскошный Грибоедов. Дальше идут тоже ушедшие в прошлое подвальчики и кафешки, тут и задники Пушкинского театра, где по-прежнему блистает Вера Алентова, а также джаз-клуб Алексея Козлова, чья судьба сейчас никому не ясна.
Весь в лесах и укрыт рекламными полотнищами бывший супермаркет «Алые паруса», из сети, благополучно профукавшей ещё и наш Елисеевский. Тут тоже остаётся только надеяться на возрождение. Минуя синагогу, минуешь по другую сторону и великолепное, но не в меру дорогое кафе со славным именем «Аист».
Имя славное уже потому, что оно с 50-х годов было вообще-то закреплено за самым популярным в столице «кафе для новобрачных». Тот старый «Аист», вообще-то ресторан, многие годы верой и всеми неправдами служил людям на Ленинградском проспекте рядом с Дворцом бракосочетания и прямо напротив стадиона «Динамо».
Перейдя Малую Бронную, проследуем безымянным проулком с самым раскрученным салоном красоты с претенциозным названием Nailspot к скверу с Блоком. Путь к нему идёт по обновленному то ли скверу, то ли садику на месте бывших сараев и бомбоубежищ О памятнике Блоку, как и о других памятниках по пути, чуть ниже.
Дальше прохожего ждёт очень московский вид на расходящиеся Спиридоновку и Гранатный переулок с Домом Архитекторов в особняке Лемана, а за ним - проход на Малую Никитскую через Гранатный двор. Своё имя он получил потому, что здесь делали, как можно понять, гранаты, и не только.
Малый посольский городок
Да, Москва — город оружейников, это уже потом были Тула и Ижевск, и Уральские заводы. Но Москва, причём и до того, как снова стала столицей страны, всегда была также и городом дипломатических представительств. Но если консулы предпочитали располагаться в Первопрестольной скромно, то для посольств советская власть не поскупилась, отдавая им особняки старой знати и новых богачей.
Впрочем, консульский отдел посольства Таджикистана на Малом Ржевском, в одном из корпусов особняка И.И. Некрасова, но не того, поэта, а золотопромышленника уже начала XX века, сильно осложнивший жизнь всем местным — это уже реальность нового времени.
По соседству, точнее в другом корпусе того же особняка - резиденция чилийского посла (на фото), чуть дальше - посольства Пакистана и Литвы, а также, пардон, секция интересов Грузии, с которой нормальные отношения у России только начинают налаживаться. И это при том, что безвиз Грузия-Россия вернулся давно, и надо надеяться, что навсегда.
Практически вместе с дипломатами в районе нашей небольшой экскурсии в 90-е годы удачно обосновались и банкиры. Сегодня Ассоциация российских банков, когда-то весьма влиятельная, под напором Центробанка и разного рода регуляторов ушла в тень. Но ещё раньше успела обосноваться в особняке, выстроенном в 1917 г. по заказу банкира Якова Рекка.
Это дом 20 по Скатертному переулку, ничем особенно непримечательный, в отличие от других домов фон Рекк, в том числе на Пятницкой улице (на фото). Уютный зелёный банкирский дворик явно тяготеет к Малому Ржевскому, а дальше, уже почти на выходе к Новому Арбату дипломатов сменяют генералы.
Дом 11 по Большому Ржевскому так и называют — Дом военных. И не просто так там установлены сразу несколько памятных досок, в том числе репрессированному командарму Яну Гамарнику, генералам Николаю Ватутину, Михаилу Казакову и Ивану Тюленеву.
Кстати, совсем рядом — на входе в дом на Большой Молчановке стоят знаменитые «беззубые» львы из кинофильма «Офицеры». Практически там же осели и судьи - здание Верховного суда можно отметить хотя бы из-за скульптуры богини Юстиции работы Зураба Церетели, который зачем-то снял у неё с глаз непременную повязку.
Память и памятники
На этом не самом длинном столичном маршруте помимо всего прочего, столько памятников, что хватит на монументальное оформление небольшого города. Здесь будет уместно и достаточно рассказать всего о некоторых из них с дополнением из мемориальных досок, симпатичных и не очень.
Начну именно с них, поскольку, забыв об остальных, хватит всего нескольких строк и фото с единственного дома на углу двух Бронных — Большой и Малой, разумеется, с дробным номером 2/6. Дом типовой, кирпичный, из конца 60-х годов, когда с центром столицы было не принято особо церемониться.
Тут, помимо десятков не менее знаменитых обитателей, жили и крепко дружили Юрий Никулин и Ростислав Плятт, а соседствовала с ними супружесткая пара разведчиков Мориса и Леонтины Коэнов. Когда-то они были поистине легендарными, а сейчас на ТВ и в сетевых СМИ совсем не популярны.
И между прочим, напрасно — Коэны достойны отдельного рассказа, и на страницах «ВО» он обязательно будет. Совсем рядом не так давно обосновался и великий еврейский писатель Шолом Алейхем.
На мой взгляд, здесь лучше было бы увековечить другого еврея, советского - Соломона Михоэлса, основателя еврейского национального театра.
Своего рода творческим преемником театра Михоэлса до сих пор считается Театр на Малой Бронной — всего двести метров влево от нашего маршрута.
Сетевые ресурсы твердят, что неотразимый Леонид Броневой, игравший там, взял свой сценический псевдоним как раз от названия этих улиц. На самом деле Броневым вполне логично назвался ещё его отец — одессит и майор госбезопасности Соломон Факторович.
Его долго и отчаянно защищали от ликвидации, как безнадёжно состарившегося, немногочисленные местные активисты, но вяз решил уйти в небытие без посторонней помощи. Он просто упал, никому не навредив и даже никого не поранив. В сети информации об этом почти нет, однако легенда о вязе жива и будет жить, скорее всего, пока живы коренные москвичи.
Между поэтом Блоком и прозаиком Буниным нельзя не отметить памятники Елене Гнесиной, одной из легендарных музыкальных сестёр, а также Алексею Толстому. Красный граф, которого как писателя, автора «Хождения по мукам», теперь помнит только старшее поколение, присел, чтобы хотя бы со стороны колокольни насмотреться на Церковь Большого Вознесения.
Ведь это здесь венчались Пушкин и Натали.
Но больше всего мне по душе даже не памятник, а настенная стела работы Даниэля Митлянского на доме номер 2 по Ножовому переулку, бывшей улице Палиашвили.
У стены обновлённой 110-й школы имени Мигеля Эрнандеса всего пятеро её выпускников с винтовками за плечами, на памятной доске — ещё почти сто.
Там есть и ученики, и их учителя. Это символ памяти всех московских мальчишек, которые, начиная с лета 1941-го года уходили на войну, большинство — чтобы уже никогда не вернуться.
