Продолжение. Начало читайте Жизнь после СВО...
— Александр Юрьевич, как Вы считаете, не ждёт ли Россию стагфляция поле того, как экономика вернётся на мирные рельсы?
— Я не разделяю опасения, что у нас будет стагфляция. Я думаю, что по итогам 2025 года 2,5–3 процента роста экономики мы увидим. А что касается уровня инфляции, то будет немножко поменьше, чем за 2024-й — процентов 6–7. Другой вопрос, почему у нас 4 процента таргет по инфляции…
Я считаю, что в 2025 году военный конфликт будет завершен, это приведет к снижению оборонных расходов, снижению инфляции и снижению ключевой ставки Банка России. Так что если брать основные индикаторы, то все будет нормально. Но у нас капитализация фондового рынка, грубо говоря, 30 процентов от ВВП. Это очень мало, в 2006–2007 годах было 100–150. Это означает, что мы бедные, что, конечно, не очень хорошо. Владимир Путин поставил цель к 2030-му удвоить долю капитализации фондового рынка, то есть тогда будет 66 процентов. Но этого все равно мало. Плохо, что мы бедная нация. Но что делать?
— Тем не менее, если мы оцениваем ситуацию экономики в нынешнем моменте, то как все выглядит? Ведь военный конфликт может и не закончиться в этом году.
— Все выглядит нормально. Оцениваю примерно на четверку наше экономическое состояние. Мы сохранили те экономические достижения, которые у нас были за 25 лет.
— До недавнего времени драйверами нашего экономического роста были война и стройка. Строительная отрасль из-за высоких процентных ставок тормозит. Остается только военная отрасль. Что же будет, если конфликт, как вы говорите, закончится?
— Тогда у некоторых людей будет шок. Раньше на оборонных предприятиях зарабатывали, условно, 50 тысяч, сейчас — по 200–250 тысяч, а потом станут получать 100. Так же и люди, которые за «ленточкой» зарабатывали, а потом вернутся в гражданскую жизнь на меньшие деньги. Для них это будет шок.
А что касается развития экономики, то, надеюсь, будет идти интеграция с Беларусью, Казахстаном, Турцией, Азербайджаном, и это станет новым драйвером роста. Одним из итогов СВО будет то, что Россия стала абсолютно восточной страной, как Турция, Иран, Азербайджан. Я считаю, что это неплохо.
— Но Турция входит в НАТО, остальные страны боятся вторичных санкций. Все-таки ограничения вряд ли снимут на следующий день после окончания СВО.
— Да, но они будут потихонечку снижаться. Соответственно, я думаю, что мы достаточно быстро, в течение полугода, придем к уровню санкций января 2022 года.
— Если мы берем нынешнюю ситуацию, то как долго продлится период высоких процентных ставок? ЦБ сохранил высокой ставку на заседании 14 февраля, что дальше?
— Следующее заседание по ставке тоже будет опорным, на нем регулятор тоже может пересмотреть среднесрочный прогноз по ключевой ставке и другим показателям. На последнем заседании в прошлом году Центробанк указал, что при принятии решения будет ориентироваться на инфляционные ожидания, замедление роста кредитования и ситуацию на рынке труда.
Я думаю, что уже достигнут пик. Поэтому, вероятнее всего, ставку повышать не будут и снова сохранят «ключ» на уровне 21 процента. По моему мнению, если реализуется базовый сценарий, то в конце года ключевая ставка будет 18 процентов. Но если конфликт резко закончится, начнётся быстрое снижение оборонных расходов, то «ключ» может вообще опуститься до 12–13 процентов.
— Но ведь, по последним данным, инфляционные ожидания продолжают нарастать.
— Для ЦБ все-таки важно кредитование, а не инфляционные ожидания. Я думаю, что Банк России займет выжидательную позицию. И плюс ЦБ ориентируется не только на инфляцию, но и на политическую ситуацию, на поддержку фондового рынка. Есть такая точка зрения, что в декабре «ключ» не поменяли, чтобы поддержать фондовый рынок: у нас 35 миллионов инвесторов на Московской бирже.
— В таком случае что в 2025 году будет происходить с ценами на нефть и рублем, учитывая просьбы Дональда Трампа к ОПЕК снизить цены на нефть?
— Трамп говорит много всего. Нефтегазовый сектор составляет одну пятую часть ВВП России, но его доходы по-прежнему принципиальны для бюджета, курса рубля и индекса Мосбиржи. Как мы помним, падение цен на нефть в 1998 году привело к дефолту и девальвации, а также стало причиной валютного кризиса в 2014-м, когда курс упал с 30 до 60 рублей за доллар.
Тем не менее пока не стоит опасаться заявлений Трампа, потому что в первый срок он заявлял примерно то же самое об ОПЕК, однако ни в какие реальные действия это не вылилось. Если снижать цены на нефть, то нефтяные экспортеры должны пойти против своих интересов, потому что большинство зависит от нефтегазовых доходов. В то же время Трамп собирался наращивать добычу в США, что, конечно, может отрицательно повлиять на котировки нефти. Также США могут начать распродавать стратегический запас нефти. Но это не самое лучшее решение для долгосрочных перспектив, потому что при Джо Байдене его объем значительно сократился.
Мое мнение, что, возможно, цены на нефть будут понижены в конце года, потому что тарифы, введенные в отношении Китая, тормознут китайский экономический рост. Но самый негативный для нас сценарий — это 50–55 долларов. Это неприятно, но не смертельно. Курс рубля к доллару, думаю, будет в конце года на уровне 115.
Окончание следует
