Не стало генерал-майора в отставке Александра Ивановича Москалёва.
Он родился 2 августа 1940 года на территории Российской Федерации. Воинскую службу начал в 1959 году, после окончания в 1966 году Алма-Атинского пограничного училища прошёл славный путь офицера от заместителя начальника заставы до Первого заместителя Командующего пограничными войсками суверенного Казахстана.
В течение с 1978 по 1983 годы командовал Маканчинским пограничным отрядом КВПО КГБ СССР. Был награждён орденом Красной Звезды, многими другими наградами СССР и Республики Казахстан.
На всех постах показал себя грамотным, образованным и талантливым командиром, отзывчивым человеком.
После выхода в отставку в 1995 году, Александр Иванович продолжил работать в Академии пограничной службы КНБ РК в качестве профессора кафедры пограничной службы, где передавал свой богатый опыт молодому поколению стражей рубежей нашей Родины.
Вместе с супругой Татьяной Константиновной воспитали сына, полковника Пограничной службы, который достойно продолжил дело отца.
Светлая память об прекрасном человеке, военачальнике генерал-майоре Александре Ивановиче Москалёве навсегда останется в наших сердцах.
Пусть земля ему будет пухом.
Перед публикацией некролога к нам в редакцию из Алматы полковник в отставке, писатель, заслуженный деятель Казахстана Василий Шупейкин прислал свои человеческие зарисовки из жизни самого уважаемого генерала-пограничника Александра Ивановича Москалева…
ПОЛКОВНИЧЬЯ МАЙКА
Генерал Москалев умел завладеть вниманием аудитории.
Бывало, он, начальник главного штаба казахских погранвойск речь держит, а политработники-воспитатели от зависти плачут – нам бы так научиться. Но, не о политработе сейчас речь.
Эту историю Москалев не всем рассказывал, а только…
Что ж, теперь, получается – и вам.
…Зима в тот год выдалась суровая. Были бы мы людьми гражданскими, навздевали бы на себя всё, что тело греет, - и никаких проблем. Но слушатель Высших пограничных курсов человек подневольный, военную форму одежды вынужден соблюдать строго и никакой фуфайки поверх мундира не наденешь.
А под узкий приталенный китель, что подденешь, разве только бельишко нательное? Да проку от него...
Ходим по аудиториям и коридорам военной бурсы, дрожим, курим для сугреву и на чем свет стоит кроем тыловиков, что обогреть нас не могут.
Вечером, в общежитии, перерыл свой нехитрый скарб и обнаружил среди прочих вещей, уложенных в дорогу руками заботливой боевой подруги и "отрядной командирши", шерстяную, тонкой вязки майку. Не раз эта штука выручала меня среди степных казахстанских морозов с ветерком. Связанная из собачьего пуха, являла она собой не только образец трикотажного творчества моей жены, но и символ ее постоянной заботы обо мне.
Весь следующий день, обогреваемый маечкой, я чувствовал себя, что называется, кумом королю и сватом министру. Но курилку в силу привычки и общительного характера посещал исправно. Тут и началось, то что нынче называют «фейком»...
- Ты что это, Александр Иванович, вроде бы как не мерзнешь? - заметив, что я не скукоживаюсь от холода, спросил знакомый полковник и временный соученик по курсам Виктор Пилинюк.
-Да, не мерзну, - отвечаю как можно простодушнее, - я же тепло одет.
-Свитер, что ли, под кителем прячешь?
- Ну что ты, Виктор Петрович, порядков здешних не знаешь, что ли? А потом, мы же с тобой боевые командиры, что нам московский морозец? - Говоря это, я расстегнул пуговицу, представив изумленно-заледеневшим глазам Пилинюка почти голую, ничем, кроме рубахи, не обремененную грудь. При виде расстегнутого настежь кителя зубы Виктора Петровича задробили чаще, а лицо без кровинки румянца на глазах стало синеть.
- Н-н-н-у т-т-ы, сибиряк, - еле разжимая челюсти, вымолвил он.
Я понял, что шутка началась, и, подмигнув стоящим рядом, "завелся".
- При чём, тут сибиряк? Просто надел полковничью майку и не мерзну.
- Какую?
-А вот такую!
Я завернул край рубахи, обнажая пододетую мной накануне вязанку, и с серьезным видом пустился в объяснения:
-Когда узнал, что для полковников, командиров частей майки из собачьей шерсти ввели в форму одежды, так начальнику тыла и наказал - разбейся, а достань. Вот теперь плюю на все морозы. А ты что ж, Виктор Петрович, не получал такую?
Не давая опомниться Пилинюку, я не умолкал:
- Плохой у тебя начтыла. Для командира и не постарался. Я бы своего...
В это время перерыв закончился. А к следующему сговорились с двумя другими полковниками, что они, по очереди надевая мою майку, покажут ее нашему "подопечному", ссылаясь при этом на полковничью норму положенности. Сказано-сделано. Через два демонстрационных дня Пилинюк готов был зубами порвать "нерадивого" тыловика, не обеспечившего его майкой из собачьего пуха.
Ох, и насмеялись же мы вволю, представляя, как приехав через месяц с курсов в часть, наш разыгрываемый снимет стружку с заместителя по тылу.
Но мороз ускорил события. Буквально на следующий день после нашего розыгрыша начальник кафедры предложил мне явиться, и, причем, срочно, в тыл пограничных войск.
Битый час мне пришлось объяснять генералу (у которого чуть раньше побывал полковник Пилинюк с просьбой срочно выдать ему теплую майку), что это была лишь шутка и что майка связана моей женой в единственном экземпляре.
Пообещав на прощанье заслать в мою часть ревизорскую группу, дабы прошерстить вещевую службу, генерал сказал:
- А с этим как хочешь, так и улаживай дело. И чтоб он ко мне больше не приходил ни за какими майками. А то я с вас обоих штаны поснимаю.
Виктор Петрович оказался человеком, лишенным чувства юмора. И поэтому, чтобы утешить его "горе" и хоть как-то загладить свой "финт", пришлось подарить ему "полковничью" майку. Не люблю я, знаете, когда на меня кто-то обижается.
Ох, и холодная зима в тот год была в Москве!
УСТАВНИК
В отряд, которым я командовал, перевели подполковника Исаева.
Не в интересах службы, не с повышением в должности прислал его округ, но по его просьбе - служить поближе к родному дому. Должность ему определили в соответствии со званием - заместитель начальника штаба, начальник боевой подготовки. Начальника штаба, его непосредственного командира, на момент прибытия Исаева в кабинете не было, и поэтому он напрямую направился ко мне для представления.
Четко, по форме, доложил. Я пригласил присесть и завел разговор. Обычный при знакомстве с новым офицером разговор: кто, что, откуда, какие мысли и планы? А напоследок, в качестве инструктажа, предложил вступление в должность не откладывать на потом, а начать прямо сейчас:
- Обратите внимание на форму одежды военнослужащих и отдание ими воинской чести. Думаю, что будет неплохой заявкой на ваше становление в части. Тем более что ваш личный внешний вид и выправка могут служить примером для многих,
И действительно, одетый "с иголочки", статный подполковник более походил на щеголя-москвича из Главка, нежели на замначштаба погранотряда.
Глаза Исаева загорелись от моей похвалы, излучая готовность немедленно приступить к выполнению поставленной задачи. Приложив руку к головному убору и молодцевато повернувшись кругом, он вышел из кабинета. Не успела закрыться за ним входная дверь, как из штабного коридора донесся громкий командирский голос:
- Товарищ майор, ко мне!..
Почему у вас китель расстегнут?.. Как стоите перед старшим по званию?
"Кто бы это мог быть?" - недоуменно подумал я и отправился в коридор. Мысль о том, что это начал работать Исаев, почему-то не посетила меня. И, тем не менее, я вышел из кабинета и увидел именно его. Со строгой маской на лице, Исаев распекал стоящего ко мне спиной - к нему лицом - офицера. Увидев меня, Исаев добавил металла в голосе:
- Примите положение "Смирно" и объясните мне, товарищ майор, почему вы нарушаете форму одежды, находясь в штабе войсковой части? Это первый вопрос, - не давая опомниться майору, продолжал Исаев. - А потом я, по-видимому, побеседую с вами в своем кабинете на предмет некоторых положений из воинских уставов. И там вопросов будет больше.
Майором, попавшим под шквал уставных нравоучений оказался… мой молодой, недавно прибывший из Академии имени Фрунзе начальник штаба. Ошалело глядя то на меня, то на Исаева, он, не понимая, что происходит и кто его отчитывает, стоял по стойке "смирно" и силился вставить хотя бы слово в гневную тираду подполковника. Но Исаев паузы не давал:
- Вы же старший офицер! Как не стыдно? Какой пример подаете вы младшим?
Наконец он замолчал, видимо, предоставляя возможность и мне присоединиться к "разгону разгильдяя".
- Виноват, товарищ подполковник... Больше не повторится, - скованно оправдывался начальник штаба, как я понял, принявший Исаева за офицера Главка, и, испытывая неловкость от того, что я стал свидетелем этой постыдной сцены.
Подчиненных в коридоре никого не было, и я решил дождаться логического финала.
Выдержав паузу и не дождавшись моей реплики, Исаев решил завершить начатое.
- Итак, завтра, в 8-30 жду вас у себя в кабинете. Я заместитель начальника штаба, подполковник Исаев. Кстати, а вы у нас на какой должности служите?
Надо было видеть и слышать реакцию начальника штаба на это:
- Какого штаба? - почти прошипел он, - Моего? - и от гнева чуть было не взвился в воздух. - В этой - части я служу начальником штаба. Завтра, к восьми ноль-ноль - ко мне...
Чтобы не дать ему "разойтись", я решил вмешаться:
-Товарищи офицеры, пройдемте в мой кабинет.
Мы уединились.
Бравый вид с Исаева как ветром сдуло. Ему не верилось, что с ним произошла такая досадная "осечка". Но...
Мне тогда пришлось применить немало сил и дипломатии, чтобы эти два офицера с первого дня службы не стали врагами. (В дальнейшем они работали очень споро - толковые ребята.)
Мало-помалу страсти улеглись: у начштаба прошел гнев, у его нового зама - испуг и недоумение. А меня на части разрывал смех. Я и сейчас, по прошествии многих лет, вспоминая это, не могу удержаться от улыбки, вот ведь как бывает - заместитель своего начальника отчитал...
Чужое возьмешь – без штанов останешься
Именно так издревле говорят в народе, и неспроста – сами судите, истинную правду вам расскажу:
- Военный совет завтра, в девять ноль-ноль, - объявил нам - новоиспеченным лейтенантам, прибывшим по распределению в Управление пограничных войск округа, - старший офицер отдела кадров и удалился. А перед уходом напутствовал: - Чтобы все были поглажены и надраены до блеска - начальник войск неряшливых офицеров не любит.
Гладильная доска и утюг в офицерской приезжей были в единственном экземпляре, и очередь в бытовку оказалась огромной.
- Тут и до утра не достоишься. Это что же, всю ночь не спать? - философски изрек мой сосед по койке Иван Понамарчук.
Перспектива не спать всю ночь ни меня, ни его не устраивала. Молодой лейтенантский организм после целого дня беготни по кабинетам служб округа и магазинам столицы утомился, требуя отдыха.
- Да что их гладить, - глядя на свои бриджи, - рассуждал Иван, - подтяну повыше - складки распрямятся. А сапоги сейчас "дерану". - С этим и удалился. Когда он пришел, я не помню - досматривал третий сон, в котором… командовал пограничным отрядом в чине полковника.
Проснувшись раньше Ивана, с наслаждением вспоминал сновидение: как ладно и красиво сидела на моей голове папаха.
"Как же, будешь ты полковником в неглаженых штанах-то?" - вдруг засовестил меня внутренний голос. Поднятый им как по команде "Тревога!", я спешно решил направиться в бытовку, чтобы до общего подъема успеть отутюжить брюки.
- Ты куда? - сквозь утренний сон буркнул Понамарчук.
- Пойду гляну, если нет очереди, успею погладиться.
О счастье! Бытовка пустовала, я включил в розетку утюг, наскоро умылся и вернулся в комнату за брюками.
Иван, сладко посапывая зоревал, отвернув лицо к стене.
Осторожно, чтобы не нарушить его сон, я снял со спинки стула бриджи и вышел.
Глажение брюк - это целая наука, которую мужчина постигает с детства методом проб и ошибок. Разложить, расправить смявшиеся стрелки, вывернуть карманы, постелить поверх штанины влажную тряпочку - и полдела сделано. Теперь остается только водить туда-сюда утюгом. Заученными, натренированными годами курсантской жизни движениями я приготовил брюки к глажению и в предвкушении результатов своего труда опустил на них утюг. В следующий миг раздалось страшное шипение и бытовка наполнилась едким дымом подгоревшего лавсана. Не знаю, что произошло - то ли тряпочка была недостаточно влажной, то ли утюг успел за время моей беготни раскалиться до температуры мартена, но "дело" было сделано - тряпка прогорела, а на штанине зияла темно-коричневая дымящаяся отметина, четко обозначившая контур утюга...
"Ну что? Полковник..." - злорадствовал внутренний голос, пока я, чуть не плача, шел по гостиничному коридору в номер.
- Погладил? - Иван картинно разминался посреди комнаты. Не говоря ни слова, я развернул перед его почему-то сияющей физиономией прожженные брюки.
Он застыл, но все еще продолжал улыбаться. Затем как-то сразу потухли его восторженные глаза, уголки губ стали медленно опускаться ниже, ниже... Лицо Ивана исказилось в ужасе. Обхватив руками голову, он беззвучно согнулся, а затем с грохотом повалился на койку.
Такой сочувственной реакции я не ожидал!!
"Идиот, кретин... За какие-то прожженные штаны товарища губишь..." - выговаривал мне внутренний голос.
- Иван!.. Ваня... Да успокойся ты... пес с ними, с галифе, надену параллельные штаны, - склонившись, успокаивал я его.
Но Иван был безудержен в горе. Обхватив голову руками, он катался по кровати и мычал. Пришлось брызнуть на него водой из графина.
Понамарчук поднялся с постели, но рук от головы так и не отнял.
- Паразит... Вот ишак-то, - тихо ругался он, расхаживая по комнате.
- Ну ладно, хватит, - не выдержал я. - Подумаешь, дело великое - штаны. Куплю себе новые.
Иван отрешенно глянул в мою сторону и гробовым голосом произнес:
- Это я куплю себе новые... Твои целые... Вот.
Он, снял со спинки своего стула бриджи, протянул мне. Мало-помалу до меня дошел смысл происшедшего: хитрец Иван успел утром поменять местами наши брюки, с тем чтобы я вместо своих выгладил его. Да не рассчитал подобного исхода.
Вот уж воистину говорится: "Чужое возьмешь - без штанов останешься".
Таким он был во всём самый человечный человек Александр Иванович Москалев!
Прощайте, Александр Иванович!
Мы все говорим - Царствие небесное замечательному человеку, прекрасному и душевному во всех отношениях, настоящему ГЕНЕРАЛУ, воспитавшему целую плеяду защитников Родины.
Светлая память об уважаемом Александре Ивановиче останется у всех, кто с ним служил, навсегда!
Коллеги-пограничники, все, кто знал и будет помнить Александра Ивановича Москалева всегда!
