Продолжаем публикацию новых глав из Алматинского романа

( Продолжение. Начало см. «Сводка +» 16 -19, 21 -26, 28 - 29 октября 2024 года)

– Не-а. Мамка говорит, что за это в тюрьму посадят. А кто наших малышей будет кормить? Что их, в детдом отдавать? – явно процитировал он мать. – Они-то без нас не проживут. Ленке семь, а Кольке пять... Мамка говорит: «Сейчас придётся потерпеть, зато потом, когда я вырасту и выучусь, все будет по-другому».

– А как «по-другому»?

– Ну, лучше нам будет. Сейчас же эта, как ее, перестройка. Горбачёв сказал, что с осени все станут жить лучше. И мы с мамкой тоже. Да же, дяденька?

Его глазёнки впились в меня таким жадно ожидающим взглядом, что ни секунды не раздумывая, я ответил:

– Конечно, Яша, конечно.

Пацан облегченно вздохнул и с улыбкой произнес:

– А когда я вырасту, куплю большой дом, чтобы каждому по комнате, и машину.

– Чего это ты меня «дяденька» да «дяденька»? Я же тебе представился.

Пацаненок испуганно заморгал:

– Я это... забыл... Как-то вас трудно зовут...

- Действительно, имя-отчество у меня трудно запоминаемые. Аркадий Семёнович, вот как! Ну да ладно, – согласился я с парнишкой, думая, что встреча наша первая и последняя, – как тебе легче, так и называй.

Он соскочил со стула и стал суетливо одеваться: натянул ватную шапчонку, явно старше его возрастом, серое замызганное драповое пальтишко и застыл в ожидании.

– Что, брат, пошел домой? – Желая помочь ему преодолеть неловкость от поспешного прощания, сказал я...

– Так ведь, – пацан замялся, – я бы мог и подсобить. Вы же, наверное, и дрова-то рубить не умеете, а ночью холодно без печки. Я бы вам за сорок копеек мигом нарубил.

Он вопросительно-выжидательно смотрел на меня.

«Видимо, хочется мальчишке на шоколадку заработать»., - мелькнула догадка.

Пока я чистил печь, Яша успел намахать две огромные поленницы.

– Ну ты орел, – похвалил я парня. – Держи! – и протянул ему рубль.

– Так это... сдачи нету, – замялся пацан.

– Бери, бери. Ты же две охапки принес. За каждую по сорок копеек – сколько будет?

– Восемьдесят, – не задумываясь, выпалил Яша. И тут же предложил, – я сейчас еще одну нарублю, а вы мне двадцатик добавите.

– Что, не хватает рубля?

– Ага. За рубль двадцать три булки хлеба дадут, а так только две...

– Да ты, брат, я вижу, настоящий бизнесмен.

– А это что, плохое слово? – пацан набычился.

– Нет, что ты, это значит деловой человек.

Не скажу, что я тогда восхитился Яшкиной деловитостью, хоть и отметил про себя: хваткий паренёк. И все-таки я больше был расстроен, чем обрадован его практичностью – мои дети без раздумий покупали себе сладости на не заработанные деньги. А этот в десять лет имел и сметку, и практицизм, но самое главное – чувство ответственности за сестрёнку с братишкой. И как я узнал позже, мать тоже в большинстве случаев ждала, что Яшка в дом принесет .

Я прожил на даче месяц. Мальчишка приходил ко мне довольно часто, но не каждый день. И очень огорчался, когда видел, что дрова нарублены, а ведро полно воды. Я давал ему деньги, кормил, пару раз брал с собой в город. Помогал чем мог. От соседей–дачников и от самого Яши узнал, что папка их, пьянчуга и дебошир, всё-таки бросил семью. Мать троих детей с горя приняла от него пьяную эстафету. Дальше – больше: целыми днями она шаталась где попало, иногда приносила в дом объедки с чужих столов. Тем не менее Яшка никогда слова плохого про мать не проронил и оправдывал ее даже в пьянстве.

– Она же, дяденька, из-за папки пить приучилась. Ходила, искала его везде, а как находила, пила с ним вместе, чтоб ему меньше досталось. Вот и привыкла. Ну ничего, как жизнь получше станет, Горбачёв сказал на следующий год, она и бросит. А сейчас надо потерпеть, – вздыхал пацан.

Вот уж воистину – устами младенца... Спроси ребенка и услышишь: «Самая лучшая и красивая на свете – моя мама». Хотя мамы разные бывают... Зойку в жизни отличали безалаберность и доброта. Видимо, последнее качество и делало ее в глазах детей мамой с большой буквы. Деградировала она быстро, как и все пьющие женщины. Скоро пошла по рукам и нагуляла себе, а вернее на шею Яшке, еще одну дочку. Из-за нее старший сын совершил преступление и лишь по малолетству не был арестован и осужден.

Укараулил он одного визитера, хотел по-хорошему выпроводить, а тот на него с кулаками. Яшка с испугу отбежал подальше. Бомж-ухажер мамаши вслед мальцу кричит, мол, твоя мать – проститутка, я её и так, и вот так. Этого пацан не стерпел: улучил момент, схватил топор и рубанул материного обидчика по башке. Да видно ручонка дрогнула – не убил. Но шума много наделал. По малолетству дела в милиции не возбуждали, но посоветовали из дачного поселка уехать всей семье .

С той поры своего помощника я не видел и не слышал о нем никогда.

И вот...

…Мы довольно долго стояли друг против друга, смотрели, вернее, оглядывали лица, воскрешая в памяти поблекшие за долгие годы образы: я – пацаненка Яшку, он – дяденьку с дачи.

– Дяденька, я так рад вас видеть! Вы не представляете себе, как я рад! Если бы вы знали, сколько раз я вас вспоминал!

– Что, брат, трудно было?

– Было, дяденька... Но встретить мне вас хотелось именно сейчас. Вы один из немногих, дяденька... Вы первый меня бизнесменом назвали. Мне тогда сильно ваши рубли и трёшки помогли. Всей семье помогли.

Лицо парня на миг сделалось задумчивым, но просветлело в тот момент, когда Яшка поднял глаза и посмотрел на меня.

– Кстати, как твои братья и сестры поживают? – Про мать я не спросил намеренно, боясь, а вдруг...

– Спасибо, живы-здоровы. Живём все вместе, с мамой...

Тяжелый камень упал с души – значит, Зойка жива!

– Правда, дом у меня не очень большой, всем по комнате не получается, – Яков хитро глянул на меня. «Помнит, рыжий, все наши разговоры!» – подумал я и ответил ему таким же лукавым взглядом.

– Дядя Аркаша, а что же мы на улице толкуем? Пойдемте ко мне в контору. – Яшка бережно взял меня под локоть и деликатно направил в сторону ворот.

– Погоди, Яша. У меня же дело, – я сделал жест в сторону машины.

- Что с тачкой?

Я перечислял поломки, подлежащие устранению, Яков сосредоточенно что-то записывал в блокнот.

– Итак, дяденька, с вас будет 150 у.е. Работу сделаем завтра, на сегодня все распланировано. - Обаятельная Яшкина улыбка засияла пуще прежнего, но сделалась какой-то казенно-штампованной. Наверное, я не сумел справиться с выражением лица, запечатлевшего: «Ну ты даешь, братан!». Яшка поспешил добавить: – Двадцатку, как старому знакомому, сброшу, больше не могу, и запчастями подешевле помогу... Ну что?

Я протянул руку и пробормотал:

– А ты бизнесмен, Яшка!

Мы оба расхохотались.

– А где остальные работники? – оглядев казенно обставленный офис, поинтересовался я.

– Как где? На работе: кто в яме, кто у подъемника…

– А конторские?

– Они и есть: и конторские, и слесарские. Я, дяденька, нахлебников не держу. Это раньше, говорят, до перестройки, на каждого работягу по учетчику приходилось. Сейчас по-другому. Я здесь и хозяин, и слесарь, и кладовщик, и... – Яков запнулся, но воодушевленный моим вниманием, остановиться не смог. – И ребята у меня работают такие же.

– Да, дружище, удивил ты меня и обрадовал. Ладно, если можешь, расскажи, как ты в хозяева выбился, откуда первоначальный капитал?

– Мир не без добрых людей, хотя и не без злых, – в глазах парня сверкнули искры. Он замолчал и направился к шкафу.

– Пить будете? – Яшка достал бутылку коньяка.

– Я же за рулем...

– Ну а я и вовсе к этой гадости не прикасаюсь: нагляделся на мать с отцом... Вспоминать не хочется...

– Кстати, как мать-то?

– Пришлось кодировать, а то бы сгинула. Сейчас, тьфу, тьфу, тьфу, нормально, – Яков костяшками пальцев постучал по крышке стола, и улыбка вновь посетила его веснушчатое лицо: – Ну что, дядя Аркаша, дяденька, про хороших людей вам рассказать или про злых?

– А давай про всех, Яша, мне все интересно.

– С чего начнем?

– Последнее, что я о тебе слышал, как ты бомжа по башке топором стукнул.

– И это знаете! – хохотнул Яков. – Тогда меня участковый наш дядя Сарсен отмазал и вскоре про бомжа этого забыли все. Все, кроме меня. Я чуть с ума не сошел. Мой основной заработок – дрова колоть, а я после того случая топор не мог в руки взять. Но семью кормить надо. Занялся мойкой машин. С утра спускался по проспекту к гостинице «Казахстан» и там день–деньской орудовал тряпкой. Вода бесплатная всегда в алматинских арыках есть, машин грязных валом, только успевай нагибаться за деньгами. Это дело куда прибыльней рубки дров! К зиме всю семью обул и одел. Думал, ну вот и зажили, как Горбачев обещал, но… Мамка спуталась с дачным сторожем, мы перебрались к нему в домик. Помните, что рядом с вашей дачей? Ну вот... Он уже в солидном возрасте был, за шестьдесят примерно... Угрюмый молчаливый дед. Мать вроде тогда пить даже бросила. Временно, конечно, на работу устроилась. Я у гостиницы хорошо подрабатывал – место своё в драках защитил, клиентов качественным трудом завоевал. К слову сказать, один из них - Алимухан Кульшарипович, тогдашний хозяин этого СТО – взял меня сюда вулканизаторщиком, а потом и дело передал.

– Как? Подарил, что ли? – воскликнул я.

– Что вы, дяденька! Я же уже говорил, что бизнес штука жестокая, здесь подарков не бывает, да и не выживают в деле те, кто на халяву приходит. Прогар у них сплошной идёт из-за того, что деньги считать не умеют. Красиво тратить? Да, тут им равных нет: взял кредит – тут же сотовый телефон самый дорогой купил, джип, евроремонт в квартире сделал, жену поменял, кабак облюбовал и... баланс в конце года подбить не смог. Меня Алимухан сначала деньги научил копить, потом бухучету заставил поклониться... да много чему меня обучил. Рахмет ему до земли. Он настоящий мужик и человек. Век не забуду... И вас я всю жизнь помню. От вас научился принципу: сказано – сделано. Спасибо за науку.

- И тебе за добрую память спасибо...