В своём прошлом обзоре (Сильный рубль - не панацея) я обещал читателям назвать две главных причины впечатляющего успеха российского рубля, который вопреки опасениям не мешает расти реальной экономике. Итак, во-первых, наметилась явная разрядка в отношениях между Россией и США.
Как бы ни относились к этому в политических кругах, нельзя отрицать, что действующий глава Белого дома Трамп — это не Байден. Его возвращение к руководству Америкой пробуждает у инвесторов надежду на завершение украинского конфликта и, как следствие, постепенную отмену санкций хотя бы со стороны США. Рынок с начала президентства Трампа находится ожидании разморозки валютных резервов ЦБ и снятия ограничений с Московской биржи.
Это открывает дорогу в Россию не только американскому капиталу — и не только для покупки акций и облигаций, но и для полноценного участия в восстановлении российского фондового рынка. Хотя утверждать, что отечественный фондовый рынок ждет именно американских инвесторов, а не их коллег из Азии или с Ближнего Востока, пока явно рано.
Нельзя забывать про амбициозную цель, поставленную президентом Владимиром Путиным: удвоить капитализацию фондового рынка страны.
Деньги - кровь экономики, и они должны быть доступны для инвестиций. Реализовать идею, точнее - решить важнейшую задачу без притока крупного внешнего капитала практически невозможно. А в США все еще находятся самые богатые инвестиционные фонды и финансисты. И именно американские инвесторы два десятилетия назад стали локомотивом роста российского рынка.
Так, благодаря их участию долларовый индекс РТС взлетел до исторических 2500 пунктов, а капитализация фондового рынка превысила ВВП страны. Сегодня перед Россией встаёт похожая задача — и те же акции металлургических компаний, крупных банков или нефтегазовых гигантов могут вновь стать магнитом для глобальных денег, если политическая обстановка позволит.
Таким образом, за нынешним укреплением рубля — не слухи и не спекуляции, а реальные ожидания структурных изменений в международной политике и экономике. И от того, насколько быстро эти ожидания превратятся в реальность, будет зависеть и дальнейшая судьба рубля, и рост всего российского фондового рынка.
Вторая, не менее весомая причина для усиления рубля — высокая ключевая ставка Банка России.
В условиях, когда разрыв между этим показателем и официальной инфляцией достигал впечатляющих двузначных величин, рублёвые активы стали безальтернативным убежищем для капитала. Для инвесторов, которые ищут стабильную доходность в условиях неопределённости, российские депозиты и облигации стали настоящим гарантом надежности, предсказуемости и выгодности.
Для простых россиян сильный рубль — это безусловный плюс, ведь при этом дешевеет импорт, замедляется общая инфляция, а значит и стоимость товаров повседневного спроса. Это повышает покупательную способность населения и укрепляет социальную стабильность. Более того, укрепление рубля приобретает и геополитическое измерение: страны Центральной Азии, в первую очередь Казахстан, фактически перешли на расчёты в рублях во внешней торговле.
Это не просто экономическая тенденция — это сигнал о растущем влиянии российской валюты в регионе, о формировании новой финансовой архитектуры, альтернативной западной.
Однако сильный рубль — не универсальное благо. Для российского бюджета и особенно для экспортно-ориентированных компаний это оборачивается серьёзными трудностями.
Выручка в иностранной валюте при конвертации в рубли сокращается, рентабельность падает, а конкурентоспособность на мировых рынках — страдает. И это напрямую отражается на главном барометре фондового рынка — индексе Мосбиржи.
Его основу составляют именно акции крупнейших экспортеров: нефтяных, металлургических и газовых гигантов. Их оценки под давлением сильного рубля могут стагнировать или даже снижаться, несмотря на рост прибылей в валюте.
В итоге за кажущейся стабильностью рубля скрывается сложный баланс между интересами населения, государства и бизнеса. И задача экономической политики — не просто поддерживать курс, а находить золотую середину, при которой валюта остаётся предсказуемой, а экономика — конкурентоспособной.