Негативный эффект от американской и европейской критики дополнительно усиливается тем, что правящая сейчас в Индии «Бхарата джаната парти» изначально строила свою политическую идентичность на идее укрепления индийского суверенитета, самобытности и национальной мощи. Это делает ее особенно чувствительной к малейшим проявлениям неуважения. Руководство США и ЕС три года давило на Индию, призывая встать на их сторону в далекой для индийцев российско-украинской войне, а когда заявления оказались неэффективными — перешли к действиям, в которых значительная часть индийского общества видит проявление неуважения.
Противоположное отношение руководство Индии встречает со стороны партнеров по Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), особенно России и Китая, пусть с последним и сохраняются разногласия. Пока западные страны все время ставят Дели в сложные ситуации выбора, Москва не требует от Дели ни поддержки в своей войне, ни разрыва отношений со своими противниками, а вместо этого продает Дели дешевые энергоресурсы, оружие и выказывает максимальное почтение индийскому лидеру.
Вдобавок Россия наглядно демонстрирует ограниченные возможности ЕС и США: за три года те не смогли ни остановить войну, ни обрушить российскую экономику. Этот факт сам по себе играет на руку суверенистам и сторонникам национального реванша всех стран: Европа и США все меньше выглядят как надежные союзники или как строгие полицейские, которых нужно опасаться.
При этом по политическому типажу индийский премьер Нарендра Моди скорее близок к Владимиру Путину и Си Цзиньпину, чем к западным лидерам. В годы его премьерства курс Индии стал вполне националистическим и местами даже напоминал усилия России по защите «русского мира». Например, в 2019 году Моди ликвидировал давнюю автономию мусульманского Кашмира, после чего ввёл в регионе жёсткий локдаун до конца 2021 года.
В январе 2024 года Моди лично открыл грандиозный храм бога Рама в Айодхье, построенный на месте снесенной в 1992 году мечети, вызвав гнев мусульман всего мира. А в марте 2024-го были приняты поправки в индийский закон о гражданстве, позволяющий в ускоренном порядке предоставлять его индуистам, сикхам, буддистам, джайнам, парсам и христианам из соседних стран, но не мусульманам. Все эти действия ожидаемо вызвали критику со стороны западных политиков и правозащитников.
Экономическое и политическое партнерство Индии с ЕС и США эпохи Джо Байдена в сочетании с напряжением в отношениях с КНР удерживало Индию в западной орбите. Но возвращение в Белый дом Трампа вкупе с европейскими санкциями подталкивает Дели к тому, чтобы пересмотреть внешнеполитические приоритеты.
Насколько устойчивым окажется сближение Индии с Россией и Китаем, будет зависеть от действий всех участников. Но пока нет причин ожидать, что Вашингтон и Брюссель готовы изменить свой подход.
Запад исчерпал возможности прямого санкционного давления на Россию и теперь вынужден переходить к давлению на российских торговых партнеров. А это неизбежно приведет к новым спорам и раздражению.
Долгое время считалось, что сближение Индии и Китая в принципе невозможно из-за неразрешимых территориальных и внешнеполитических противоречий между ними.
Но практика показывает, что степень их неразрешимости может быть переоценена. Территориальный спор по поводу Аксайчина хоть и обостряется время от времени, но остается управляемым, что подтверждает мирное завершение всплесков противостояния последних лет.
Проблемы индийского торгового дефицита с Китаем и дамбы на реке Ярлунг Цангпо могут быть разрешены принятием обязательств по закупкам (механизм, отработанный в американо-китайских отношениях) и заключением соглашения о разделе пограничных водных ресурсов. Союзнические отношения Китая с Пакистаном являются, наверное, самым большим раздражителем, но они же дают Пекину рычаги воздействия на Исламабад, если такая необходимость появится.
Складывающаяся ситуация почти неизбежно потребует шагов навстречу Дели и от Пекина, но они не выглядят невозможными на фоне углубляющегося противостояния Китая с США и ЕС. Тем более что торговля между Индией и странами ШОС (особенно Китаем) в последние годы неуклонно растёт как в абсолютных, так и в относительных цифрах, часто — за счет доли западных стран. Так, в 2021–2025 годах (в сравнении по первому полугодию) доля России в товарообороте Индии выросла с 0,91% до 5,77%, Китая — с 5,65% до 11,45%, и даже Центральной Азии — с 0,17% до 0,47%. А вот доля США и ЕС за тот же период упала: с 11,26% до 7,86% и с 10,94% до 7,75% соответственно.
Всё это подталкивает Индию к трансформации из нейтрального прозападного в нейтральное антизападное государство, открытое для сотрудничества с Россией и Китаем. С Путиным у Моди и так никогда не было сложностей, а на последнем саммите ШОС он пошел на сближение и с Си, заявив, что «Индия и Китай — партнеры в развитии, а не соперники». Если Пекин ответит встречными шагами, то сложно представить, как эта траектория может измениться без серьезного пересмотра подхода Запада.