Начало читайте Покинутый город
Ливия потребовала холодной воды. Чашу с водой незамедлительно поднесли и облили разгоряченное её тело. Терций вдруг вспомнил, как двумя часами раньше повелел своим рабам отогнать нищего старика, осмелившегося передохнуть вблизи его дома. А его чашу с водой, вырвать из рук и разбить, дабы тому не взбрело более в голову, устраивать привал в тени высокого забора виллы.
Нищий просил не делать этого. Просил простить его за дерзость и отпустить с миром. Он даже назвал их добрыми людьми и вспомнил то ли о молодом Боге, то ли о своём наставнике, который учил всегда прощать... Когда хозяин виллы вышел через ворота, слуги уже разбили чашу, а нищего бросили лицом в дорожную пыль, подальше от каменной кладки. Увидев это, Терций довольно улыбнулся и произнес:
- Так, тебе будет проще узнавать своё место на этой земле, и Бога своего забери вон отсюда, подальше от моих стен. Он ведь, как и ты, тоже в лохмотьях.
Слуги расхохотались, а Терций добавил:
- Не зря я говорил Ливии, только нищий-глупец пойдёт этой дорогой. Ты ведь глупец, ибо сгоришь под всемогущим ликом Митры, сгоришь без воды и без тени, что от моих садов.
Рабы вновь громко рассмеялись. Нищий поднялся на колени, тяжело вздохнул и, не поднимая глаз, промолвил:
- Твои сандалии тесненные золотом, как ярко горят они под этим солнцем, в сытном масле из знатного урожая твоей рощи. Не станет так гореть нищий. Я - пыль, на твоей дороге, всего лишь пепел у твоих сандалий. А теперь прости, мне надо продолжить путь.
Странник встал и, не оглядываясь, зашагал в сторону гор. Ещё полчаса назад Терций планировал прогулку по площади в компании с уважаемым Крассом и его сенаторской свитой. Этих двоих объединяла давнишняя дружба, берущая своё начало с событий девятилетней давности. С той самого похода на Иудею и осады Иерусалима, когда Терций был откомандирован под командование легата Красса.
Волею судьбы именно его головные части первыми вошли на улицы города. Именно Терций, молодой и амбициозный триумб учинил кровавую расправу над безоружными жителями Иерусалима. По приказу будущего императора Тита Красс получил повышение по службе, а его бравый соратник Терций соответственно — обрели этот живописный склон и бескрайние оливковые рощи на вечное пользование...
Но сейчас, стоя на балконе, в центре благовонной масляной лужи, он чувствовал беспокойную дрожь в ногах, и, казалось, слышал какой-то странный гул. Он отводил от себя дурное предчувствие, сбрасывая всё на терпкость здешнего вина и необычную жару... Отводил до тех пор, пока не опустил глаза под ноги и не увидел отчётливые, бегущие круги на масляной поверхности. Побелев от ужаса, он бросил взгляд в сторону опустевшей горы. Не прошло и секунды, как страшный и разрушительный взрыв оглушил город...
Из бурлящего жерла горы, в небо, устремились клубы едкого, чёрного дыма, а по скалистым расщелинам, брызгая и огрызаясь, прямо по направлению к вилле, к его балкону, бежала бешеная стая пылающих псов. Они пожирали всё на своем пути, то и дело сливаясь в единую, беспощадную и голодную волну раскалённой лавы. Скованный холодом стремительно надвигающейся смерти, Терций отрешённо повернул голову в сторону дороги. Фигура нищего, уже превратилась в маленькую, серую точку и медленно, словно подхваченная раскалёнными потоками воздуха, поднималась к белому облаку. В оплавленном пейзаже двора с запахом губительной гари, он вдруг увидел тысячи таких же мушек серого пепла, мирно порхающих над огнём пожарища. И с ужасом вспомнил последние слова странника:
- Я - пыль, на твоей дороге, всего лишь пепел у твоих сандалий.
Римлянин протянул к небу руки и охваченный оливковым факелом своего знатного урожая, закричал неистовым криком в пылающем ужасе. Праведник покинул город. Извержение Везувия началось.